Возвращение императора - Страница 58

Никакого сопротивления, к досаде десантников, им не оказали. Команда встретила абордажников в рубке с поднятыми руками, сбившись в кучу у дальней от входа стены.

– Кто капитан? – пролаял на карханском ди Онгар.

– Я… – выступил вперед лысый коротышка. – Капитан Беккет…

Беккет с ужасом смотрел на ворвавшихся в рубку громил в скафандрах и молил про себя Бога, чтобы удалось договориться. Однако почему-то он начал в этом сомневаться, хотя сам себе не мог объяснить почему. Когда один из абордажников потребовал капитана, он выступил вперед и назвался. А затем елейным тоном сказал:

– Мы же цивилизованные люди, уважаемый господин… Может договоримся? Некоторая, весьма значительная сумма на вашем счету отнюдь не будет лишней…

– Ты мне взятку предлагаешь? – в голосе громилы слышалось неподдельное изумлением. – МНЕ?!! Ребята, вы это слыхали?!!

– Так он же не знает, кому предлагает, – раздался еще чей-то веселый голос. – Командир, покажи личико, не стесняйся.

Тот, не оборачиваясь, погрозил кулаком говорившему, а затем откинул дымчатое стекло скафандра. Когда Беккет увидел светлые волосы и смуглое красивое лицо с гневно раздувающимися ноздрями, он просто обделался. В жизнь воплотился самый страшный из кошмаров – синтарцы! Об их неподкупности знали все. Если синтарский отряд нанимали, то перекупить его было физически невозможно – они защищали нанимателя до последнего, пока хоть кто-то из них оставался жив.

А синтарец тем временем с ласковой улыбкой подошел и одним резким ударом ноги навсегда лишил Беккета возможности иметь потомство. Для остальных синтарцев это стало сигналом, и в рубке воцарился ад. Для торвенцев, конечно. Время от времени слышался только голос командира абордажников:

– Живыми! Император приказал брать живыми!

Вскоре карханцев с переломанными руками и отбитыми гениталиями упаковали в мешки, на всякий случай вколов каждому противошоковое, чтобы не сдохли раньше времени. Все равно жить они будут недолго и плохо. Десантники надеялись, что император придумает для этих тварей особую казнь, чтобы подольше помучились перед смертью.

– Взяли? – встретил синтарцев голос ларатского капитана, едва открылся внутренний люк шлюза. – Что так долго?

– Да так, поучили чуток правде жизни, – хохотнул ди Онгар. – Представляешь, один нам взятку предложил…

Челюсть Орвича медленно поползла вниз, пока не стукнулась об грудь. Глаза стали круглыми.

– А он не псих, часом? – осторожно поинтересовался он, немного придя в себя.

– Так он не видел, что мы синтарцы, – осклабился лейтенант.

– А-а-а… – понимающе покивал капитан. – А где они-то?

– Да вот, – и синтарцы небрежно сбросили на пол стонущие мешки.

– Они по частям или как? – деловито поинтересовался Орвич.

– Слегка.

– Медику смотреть надо? А то ему уж очень противно будет эту мразь пользовать.

– Хай поглядит, – вздохнул ди Онгар. – А то еще до встречи с императором не доживут. Мы чуток перестарались…

Капитан подошел к ближайшему мешку, открыл и тут же отступил обратно с брезгливой гримасой.

– Обосрались, что ли? – спросил он.

– И не по одному разу.

– Бедняга Парович… – посочувствовал стоявшему рядом скривившемуся медику капитан. – Тебе все это нюхать… Помыть их придется, не хватало еще, чтобы император это благоухание ощутил.

– Да из шланга окатить, и всех делов, – предложил кто-то из десантников.

– Только раздеть сперва надо. Так что, ребята, раз вы перестарались, вы их и раздевайте.

Лица синтарцев стали унылыми, но делать было нечего, и они достали кинжалы, разрезали мешки и вывалили оттуда стонущих карханцев. Затем теми же кинжалами быстро освободили их от одежды. Кто-то быстро подключил к системе водоснабжения корвета длинный шланг и принялся окатывать пленников ледяной водой.

– А руки зачем сломали? – поинтересовался медик.

– Так их же к императору вести, – удивился лейтенант. – Чисто для безопасности, а то еще кинется кто.

– Из карханцев? – расхохотался капитан. – Да они бы и целыми все выложили, а в таком виде и с хомячком не справятся, даже если он их за мудя кусать будет.

– Его величество срочно требует пленников к себе на Белый Крейсер! – доложил ворвавшийся в трюм вестовой.

– А вот теперь, – наклонился над с ужасом смотрящими на него карханцами ди Онгар, – вам придется по-настоящему плохо. За все, суки, ответите!

– И почему это я им совершенно не сочувствую? – хмыкнув обрабатывавший раны одного из пленников медик.

– Было бы кому сочувствовать! – брезгливо бросил синтарец.

Пока медик заканчивал, корвет успел оказаться в одном из ангаров Белого Крейсера. Как только он приземлился на посадочной площадке, синтарцы, не обращая внимания на стоны и мольбы, натянули на пленников данные кем-то из техников робы и потащили их на «высочайшую аудиенцию».

Алексей молча смотрел как синтарцы приковывают к выращенным искином из пола креслам креслам пятерых избитых, плачущих и скулящих людей. Но жалости к ним не испытывал ни малейшей – сотворившие такое с целой планетой недостойны ни жалости, ни сочувствия. Да и вообще нельзя назвать их людьми.

Доклады с Росса не радовали, хотя большую часть капсул и выжгли в верхних слоях атмосферы, но несколько все же пропустили – вокруг районов, куда они упали уже выставили полное оцепление, жесточайший карантин, а внутри творилось страшное. Техники срочно монтировали вокруг зараженных местностей генераторы защитного поля – инфекция распространялась воздушным путем. Неизвестная пока болезнь за каких-то два часа превращала человека в кусок гниющего заживо мяса. Уже больше двух миллионов человек заболело, а медики, хоть и получили образцы вируса, с риском для жизни добытые пилотами истребителей, все еще разводили руками – штамм не походил на на что известное до сих пор.